The Photonews Post: Юрий Косин: Фотография «в общем»

Биографическая справка.

Юрий Косин. Украинский фотограф, художник, преподаватель, куратор фотовыставок и путешественник. Член жюри международных конкурсов и биеннале. Автор более 40 проектов и перформансов.

Фотовыставки работ Косина проводились в Нью-Йорке, Вашингтоне, Бостоне, Лондоне, Москве, Киеве, Брюсселе, Барселоне, Иерусалиме, Франкфурт-на-Майне, Риге, Вильнюсе, Кракове.

Многие снимки мастера находятся в музеях Латвии, Германии, России, Великобритании, Украины и в частных коллекциях.

Ну и, наконец, это очень интересный человек и философ!

Небольшие размышления Мастера о современном искусстве, о красоте, о фотопроектах, о системе, о том, что общего у современного искусства с компартией, и какая разница между традиционной и живой культурой.

О себе

Я вырос в обычном селе. В десять лет у меня появился первый фотоаппарат. Никаких учителей по фотографии у меня, конечно, не было. Помню, как два раза в неделю, когда показывали «кино для взрослых», я тайком пробирался в зал и попадал в совершенно другой мир. Я задавался вопросом: «Почему дети в кино такие умные, а я такой глупый?». Он долго мучил меня, и я чётко помню, какой нашёл ответ: потому что сценарии-то пишут взрослые, а дети в кино живут по написанному.

Первые 30 лет я не печатал фотографий и вообще никак не проявлял себя как фотограф, но при этом регулярно делал «контрольки» и учился. До 40 лет я, по сути, «блуждал в чужом» — работал в Институте кибернетики, затем в Чернобыле — разрабатывал систему прогнозирования и контроля радиационной обстановки. Окончательно убедившись, что систематизировать беспорядок невозможно, я решил перейти на вольные хлеба и вместо работы в коллективе стал, так скажем, трудиться над собственной душой.

О современном искусстве

Вопросами, на которые возможен однозначный ответ, занимается наука. А вопросами, на которые нет единственно правильного ответа, занимается искусство. Художник всю жизнь отвечает на вопрос: «Что такое искусство?».

Условно всю культуру можно разделить на две части: традиционную — в которой дороги проторены, и живую — которая требует рефлексии. В традиционном музее — всё уже отобрано, всё гениально. А современное искусство более демократично, потому что оно сейчас творится, нет временной дистанции.

Красивая картинка, которую можно повесить на стену — это замечательно, но это не искусство. Фотография «в общем» — это не искусство. Да и современное искусство — не искусство. Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет говорил, что «Леонардо — это не искусство, это было искусством. А современное искусство — тоже не искусство, но оно может им быть». И я в этом противоречивом мире чувствую себя хорошо.

О красоте

Я люблю фотографию и людей, которые ею занимаются. Вообще фотограф — это человек, который снимает то, что не может снять программа фотоаппарата. Фотоаппарат сильнее нас. И тогда философия фотографии сводится к конфликту между человеком и аппаратом: кто кому принадлежит? То ли мы ему, то ли он нам. В конце концов, совершенно неважно, каков инструмент, если он становится инструментом мысли.

Для меня до сих пор лучший отдых и, кстати, лучшее лекарство от похмелья — это съёмка. Пятнадцать минут — и совершенно здоров.

Знаю точно, что люблю прямую фотографию (минимально искажающую реальность. — Прим. ред.): глубокую, интересную и правильно сделанную. Если мы видим красоту фотографии только в её эстетике, то это неверно. Эстетика и красота — как мех: есть плоскость, разворачиваешь — а там глубина. И фотография должна обладать этим качеством.

О проектах

Меня всегда интересовали фотографии, допускающие неоднозначную интерпретацию. Серия «Иллюзии» связана с ранними моими работами, которые являлись иллюстрацией законов зрительного восприятия. В иллюзиях, помимо фотографической реальности, образ как будто является. Я это называю «реальностью явления».

Серия «Метанойя» — это то, что я увидел на Майдане. Люди менялись буквально «здесь и сейчас». Меня заинтересовало, какие именно события предшествовали таким умопеременам в Украине. Этапами были Чернобыль, «Оранжевая революция» и вот теперь революция достоинства — «Евромайдан».

О Системе

В 1970-х мне попались два тома воспоминаний Надежды Яковлевны Мандельштам. Прочёл я их за ночь, прихожу с утра на работу в Институт кибернетики, и меня сразу засылают на политинформацию, куда я никогда не ходил. Но тут решился пойти, хоть поспать. И вот слушаю я всё это и думаю: «Или я идиот, или Надежда Яковлевна, или вы все!». Мне самостоятельно в тот момент надо было решить этот на самом деле нелёгкий вопрос. Потом иду я по коридору, а навстречу мне комсомольский деятель. Набрасывается на меня с криком: «Надо ходить на политинформацию! Что ты себе думаешь!». Я уже думаю ему в морду заехать (есть у меня такая особенность), и вдруг у меня возникает вопрос: «Почему он на меня прёт?! Я ведь чувствую, что сильнее, умнее его, успешно работаю, у меня прекрасные отношения с коллегами… Откуда у него такая смелость?». Тут я понял: он прёт не от своего имени, а от имени Коммунистической партии, от имени Системы.

Человек, интегрированный в систему, уверен в своей правоте. Ему даже думать не надо, нет такой необходимости. Но вне этой системы человека как будто бы и нет. Вот современное искусство — та же Система. Но, рассуждая об этом, я вспоминаю слова Данте: «Мы истину, похожую на ложь, должны хранить сомкнутыми устами, иначе срам безвинно наживёшь».

О школе

Я понимаю задачу школы как создание обстановки, в которой ученики сами готовы провести опыт над собственным сознанием. Надо разрабатывать методики и пытаться строить обучение не на понимании, а на умении ощущать и впечатляться. Человеческая жизнь вообще базируется на удивлении, это наш внутренний механизм. И как только мы впечатлились — важно немедленно думать, снимать. Впечатление разрушает повседневность, и тогда возникает что-то совершенно новое.

О принципах

Одна моя бабушка как-то сказала: «Ты, Юра, сначала сделай, а потом посмотришь, что скажут люди». Другая же бабушка говорила: «Ты, прежде чем сделать, подумай, что скажут люди». С тех пор я с чистой совестью пользуюсь обоими советами. Исходя из этого, конечно же, надо идти собственным путём. И, если повезёт, вы придёте к тем же выводам, но через двадцать лет.